 Автор |
Тема: Растрепать одну компанию... (с) Шварц (Прочитано 6261 раз) |
|
Guest is IGNORING messages from: .
Mogultaj
Administrator
Einer muss der Bluthund werden...
Просмотреть Профиль »
Сообщений: 4173
|
 |
Растрепать одну компанию... (с) Шварц
« В: 06/16/06 в 11:52:54 » |
Цитировать » Править |
Введение
В прошлом году вышло первое после нескольких десятилетий перерыва (а в ряде отношений – просто первое) многоплановое исследование по истории российских евреев времен революционных потрясений и Гражданской войны – книга О.В. Будницкого «Российские евреи между красными и белыми (1917 – 1920)» (М., 2005). Как и всякое исследование такого масштаба и по такой проблематике, оно неизбежно вызовет попытки в чем-то его дополнить, в чем-то развить, а в чем-то оспорить и уточнить. Настоящий цикл заметок ставит себе именно такую цель.
Одним из центральных вопросов заявленной темы является комплекс взаимоотношений русского, прежде всего южнорусского еврейства с Вооруженными силами Юга России. Отдельных вопросов здесь очень много - от числа жертв учиненных силами ВСЮР погромов и кончая безрезультатными встречами еврейских общественных деятелей с командованием ВСЮР. Нас интересует более узкая тема: разбор определенного куста источников, по которым и сквозь призму которых уже много десятилетий в литературе принято судить о названном комплексе вопросов - тем более, что эти источники содержат обширные материалы, а также развернутые декларации и обобщения по каждому из них. Мы до времени не будем давать общую характеристику и анализ этих источников, но вместо этого разберем цепь конкретных сюжетов, представленных в них. Мы полагаем, что этот разбор явит достаточно данных для вынесения доказательного вердикта и касательно достоверности названного куста источников, и касательно стоящих за ним подходов.
Что же это за куст источников? Подавляющая часть сведений, используемых в литературе о еврейско-добровольческих отношениях, заимствованны в конечном счете из материалов нескольких взаимосвязанных друг с другом еврейских общественных организаций 10-х - 30-х гг., со своего рода результирующей в виде коллектива авторов, сложившегося в 1920-х гг. в Берлине вокруг так называемого Центрального архива материалов о погромах и других связанных с ним еврейских культурных учреждений. Итоговым трудом этого коллектива касательно погромов, учиненных белыми, явилось издание книги И.Б. Шехтмана "Погромы добровольческой армии на Украине. К истории антисемитизма на Украине в 1919-1920 гг. (История погромного движения на Украине 1917-1921. Т.2. Ostjudisches Historisches Archiv. Berlin, 1932), который и служит главной опорой для последующих суждений на эту тему.
Перечислим подробнее «генеалогию» всего вышеуказанного куста публикаций и изложенных в них материалов.
Осенью 1919 г. в Киеве работали несколько еврейских общественных организаций, собиравших данные о погромах. Это, прежде всего, Центральный комитет помощи погромленным, размещавшийся в Киеве, и КОПЕ – киевское отделение ЕКОПО (Еврейский комитет помощи жертвам войны и погромов – общественная организация, действовавшая с начала Первой мировой войны). При Центральном комитете действовала Редакционная коллегия по собиранию материалов о погромах на Украине (далее – Редколлегия). В нее входил известный еврейский общественный деятель и публицист Н.И. Штиф (1879, Ровно – 1933, Киев; по политической ориентации – социалист-сионист). Еще одним из членов Центрального комитета помощи погромленным был Н.Ю. Гергель (1888? – 1931, Берлин; бундовец, затем социалист-сионист), работавший также в КОПЕ и в киевском отделении Российского общества Красного Креста. Оба они впоследствии издавали сводные работы об учиненных деникинцами еврейских погромах, до сих пор служащие ключевыми источниками по этой теме . [1].
Редколлегия и еврейские общественные организации в Киеве черпали сведения о погромах в конечном счете из показаний их рядовых свидетелей и жертв, из сообщений руководителей пострадавших еврейских общин, из записей еврейских кладбищ о количестве лиц, похороненных в дни погрома, реже – из независимых материалов Российского общества Красного Креста и т.д. [2] Все эти данные поступали к еврейским центрам в Киев различными путями, в частности через лиц, специально выезжавших по поручению Редколлегии на места погромов для проведения соответствующего обследования.
Данные о других аспектах еврейско-добровольческих отношений указанные центры собирали как из официальных, так и из общественных источников, включая прессу.
С отступлением войск ВСЮР из Киева в декабре 1919 г. Центральный комитет помощи погромленным прекратил свою деятельность. Многие его члены эвакуировались вместе с деникинцами или эмигрировали позже. В 1921 г. в Берлине Редколлегия переросла в новое учреждение – Центральный архив материалов о погромах. Все это время она сохраняла связи «с различными еврейскими общественными организациями» в России [3], т.е. прежде всего с Евобщесткомом.
Еще в июле 1920 г. в Москве по согласованию с ЦК РКП(б) была учреждена еврейская организация, занимавшаяся сбором данных о погромах и помощью их жертвам – Евобщестком (Еврейский общественный комитет помощи пострадавшим от погромов). Он собирал «погромные» материалы по всей территории советских республик и обобщал их. В 1920 – 1921 гг. Евобщестком поглотил ЕКОПО и некоторые другие организации еврейской взаимопомощи. На Украине работала местная структура Евобщесткома – Всеукраинский еврейский общественный комитет помощи пострадавшим от погромов с центром в Харькове и его «Районная комиссия» в Киеве.
Так сложились два еврейских центра сбора и публикации данных о погромах и еврейско-добровольческих отношениях вообще: заграничный (берлинский Центральный архив) и советский (Евобщестком). Они сотрудничали друг с другом.
В следующее десятилетие в обоих центрах были изданы обобщающие труды по рассматриваемой тематике. По точной характеристике О.В. Будницкого, они представляли собой скорее собрания материалов, чем исследования [4]. Фактически они и стали первоисточниками данных для всех последующих исследователей.
В Берлине было опубликовано три обобщающих работы по этой теме.
Первая – книга Н.И. Штифа «Погромы на Украине (период добровольческой армии)» (Берлин, 1922), рукопись которой была подготовлена еще весной 1920 г. [5] (Она вышла и на идиш: Stiff Nahum. Pogromen in Ukraine di tsayt fun der frayviliger armey. Berlin, 1923).
Вторая – статья Н.Ю. Гергеля «Погромы на Украине в 1918 – 1921 гг.» (Gergel N. Di Pogromen in Ukrayne in di yorn 1918-1921 // Shriftn far Ekonomic un statistik (Berlin). 1928. № 1. S. 106 – 113). Эта идишеязычная статья, представляющая собой краткую сводку количественных оценок числа жертв погромов по отдельным населенным пунктам и в целом, была переиздана в 1951 г. в переводе на английский [6].
Третья – названная выше книга И.Б. Шехтмана, изданная под редакцией Н.Ю. Гергеля и И.М. Чериковера – членов редакционного коллектива, сформировавшегося при берлинском Центральном архиве. В труде И. Шехтмана обобщающий очерк автора дополнен публикацией обширного корпуса документов. В редакционном введении была указана и пояснена общая численность жертв погромов по Гергелю.
Между тем в СССР по поручению и по материалам Евобщесткома была в 1923 г. составлена, а тремя годами позже опубликована книга-альбом З.С. Островского «Еврейские погромы 1918 – 1921 гг.» (М., 1926).
Особняком стоит известная работа С.И. Гусева-Оренбургского, некоторое время работавшего в киевском отделении Российского общества Красного Креста: «Багровая книга. Погромы 1919 – 1920 гг. на Украине» (Харбин, 1922). «Багровая книга», по признанию самого автора [7], в значительной степени использует документальные материалы киевского Центрального комитета помощи погромленным, однако в немалой степени опирается на газетные сообщения, почерпнутые автором как из рук того же Комитета, так и независимо от него и т.д.
Из этой группы текстов прямо или опосредованно позднейшие исследователи еврейско-добровольческой проблематики и почерпают в основном свои материалы и оценки.
[1] Штиф Н. Погромы на Украине (период добровольческой армии). Берлин, 1922; Gergel N. Di Pogromen in Ukrayne in di yorn 1918 – 1921 // Shriftn far Ekonomic un statistik (Berlin). 1928. № 1.
[2] Ср. перечень источников в: Штиф Н.И. Указ. соч. С. 5 и Шехтман И.Б. Погромы добровольческой армии на Украине. Berlin, 1932.
[3] Штиф Н. Указ. соч. С. 5.
[4] Будницкий О.В. Российские евреи между красными и белыми (1917 – 1920). М., 2005. С. 279.
[5] Там же.
[6] Gergel N. The Pogroms in the Ukraine in 1918 – 21 // YIVO Annual of Jewish Social Science. 1951. № 6.
[7] Гусев-Оренбургский С.И. Багровая книга: Погромы 1919 – 1920 гг. на Украине. Харбин, 1922. С. 1.
|
| « Изменён в : 06/16/06 в 11:53:33 пользователем: Mogultaj » |
 Зарегистрирован |
Einer muss der Bluthund werden, ich scheue die Verantwortung nicht
|
|
|
Mogultaj
Administrator
Einer muss der Bluthund werden...
Просмотреть Профиль »
Сообщений: 4173
|
|
Re: Растрепать одну компанию... (с) Шварц
« Ответить #1 В: 06/16/06 в 15:36:29 » |
Цитировать » Править |
Проверим, однако, репрещентативность указанных выше материалов на примере ряда сюжетов. /Здесь и ниже все неоговоренные числа - по старому стилю/.
Так, при решении вопроса о численности жертв еврейских погромов, совершенных чинами Вооруженных сил на юге России наиболее основательными и наиболее распространенными в в литературе считаются сейчас оценки Н.Ю. Гергеля – одного из членов того самого коллектива авторов, что сложился вокруг Берлинского Центрального архива материалов о погромах; оценки Гергеля воспроизводит и О.В.Будницкий [8]. Согласно этим оценкам (которые приводятся и в труде Шехтмана) количество зарегистрированных жертв погромов ВСЮР составляет 5 235 человек. Речь идет не о некоей поименной "регистрации", а о простой сумме конкретных чисел, приводимых в источниках в качестве оценок жертв погромов в тех или иных пунктах; прибавляя условное повышение на число жертв, которые могли остаться неучтенными в этих оценках, Гергель доводит общее число погибших до экстраполяционно-оценочных ~8000 человек[9].
Нам представляется необходимым проверить оценки хотя бы на примерах наиболее кровавых погромов, учиненных чинами ВСЮР, – в Фастове (10 – 12 или 13 сентября 1919 г.) и Киеве (2 – 5 октября 1919 г.).
Число жертв Фастовского погрома (сент. 1919)
После погрома в Фастове Редколлегия командировала туда присяжного поверенного Ивана Деревенского для сбора материала на месте. Деревенский прибыл в Фастов 17 сентября и уехал 19-го [10]. Он беседовал с жителями города, прежде всего пострадавшими, и получил от местного Красного Креста сведения об общем количестве трупов, похороненных за последнюю неделю на еврейском кладбище в Фастове (вплоть до 18 сентября). Деревенский представил Редколлегии подробный доклад о погроме [11].
Кроме того, в распоряжение еврейских общественных организаций поступили данные из доклада уполномоченного Российского общества Красного Креста Г.И. Рабиновича о количестве тел, похороненных на еврейском кладбище Фастова до 13 сентября (последний день погрома) [12], подробное письменное показание фельдшерицы А.О. Николаиди (христианка), сотрудницы того же Красного Креста, которая во время погрома находилась в Фастове до 13 сентября и до вечера 12 сентября оказывала помощь раненым в медицинском пункте Красного Креста [13], письменные воспоминания фастовского еврея И.Я. Берлянда [14], не содержащие количественных данных, и, наконец, сообщение некоего Ионы Лейченко о количестве убитых, зарегистрированных в Фастове к вечеру 14 сентября (к сожалению, сотрудники Редколлегии, приводя эти данные Лейченко в общей сводке материалов о погромах, ничего не сообщают ни о нем самом, ни об источниках его осведомленности) [15].
Обобщающие работы членов Редколлегии и КОПЕ, как и сводка материалов о погромах, подготовленная при их участии и опирающаяся на сводный архив этих организаций, не содержат ни ссылок на какие-либо другие свидетельства о фастовском погроме, ни каких-либо данных о нем, дополняющих содержание перечисленных выше сообщений. Так что, по-видимому, именно к этим сообщениям сведения о погроме, которыми располагала редколлегия, и сводились. И именно к ним (вернее, к их обобщающей интерпретации, приведенной в книге Шехтмана, где они опубликованы) и восходят современные оценки числа жертв погрома.
Из обобщающих работ, изданных в Берлине,
Штиф пишет о фастовском погроме очень кратко, используя данные Деревенского; в труде Шехтмана (напомним, что итоговые количественные оценки в этом труде - те же, что у Гергеля, и сам труд был Гергелем проредактирован) относительно фастовского погрома в основном тексте приведены численные оценки И. Лейченко и Г. Рабиновича, полностью помещены сообщения И. Деревенского, А. Николаиди и И. Берлянда, а также дана общая авторская оценка количества жертв.
В подсоветской работе Островского описан фастовский погром и названо число его жертв (без указания источников).
Что касается "Багровой книги" Гусева-Оренбургского, то в целом автор нередко использовал в ней документы киевского Центрального комитета помощи погромленным; однако переходя к описанию Фастовского погрома, он сам прямо говорит: «Мы заимствуем сведения из “Киевского эха”» [16] (киевская газета, активно боровшаяся с погромными настроениями), что, разумеется, существенно снижает достоверность указанного описания: общеизвестно, с какими искажениями передают подобную информацию, даже и не желая того, газеты времен гражданской смуты в любой стране.
Как же позволяют исчислить жертвы фастовского погрома указанные труды и приведенные в них материалы?
Количественные данные, помещенные в них, оказываются весьма противоречивыми, и оценить их можно только в том случае, если предварительно составить представление о самом ходе событий. По счастью, опубликованные в труде Шехтмана развернутые сообщения Деревенского, Николаиди и Берлянда [17] дают о нем достаточно точное представление.
9 сентября в Фастов после короткого обстрела неожиданно ворвались из-за Ирпеня части Красной армии, выбив из города части войск Киевской области генерала А.М. Драгомирова (они не входили в состав Добровольческой армии, однако местное население, мемуаристы, а позже и авторы книг о погромах воспринимали их именно как Добровольческую армию и нередко называли их офицеров, солдат и казаков «добровольцами»). 10 сентября 2-я Терская пластунская бригада и Волчанский партизанский отряд вытеснили красных обратно за реку, и несколько дней шла «орудийная канонада»: красные обстреливали город, белые из города – красных. «Эта орудийная канонада продолжалась дня 2—3, то стихая, то временами вновь усиливаясь». Обстрел был так силен, что жители старались не выходить на улицы и укрывались в погребах. Именно в эти дни чины казачьей бригады и Волчанского отряда осуществили погром: громившие оправдывали свои действия слухами о том, что еврейское население содействовало ворвавшимся в город большевикам. В первые два дня осуществлялись грабежи с отдельными ночными убийствами. На третий день (12 сентября) терцы и волчанцы уже открыто чинили погром, грабили, убивали и поджигали дома. Деревенский указывает, что они убивали и сжигали дома, в частности, для того, чтобы замести следы своих дел в предшествующие дни. Впоследствии пожары в еврейских домах пытались свалить на большевистский артобстрел, но почему же, резонно спрашивает Деревенский, в таком случае не сгорели дома христиан? По словам Николаиди, «грабежи, избиения и убийства и помощь раненым (помощь оказывал размещавшийся на вокзале станции Фастов медицинский пункт Красного Креста, где и работала сама Николаиди; пунктом заведовал Снисаренко, врач той самой 2-й Терской пластунской бригады; медперсонал бригады, разумеется, не участвовал в погроме, а осуществлял помощь его жертвам – А. Н.) продолжались в условиях непрекращающихся военных действий, когда над местечком рвались снаряды и трещали пулеметы».
О том, когда именно погром прекратился, свидетельства источников разноречат. Николаиди, покинувшая Фастов 13-го, сообщает, что погром уже стих, когда она уезжала, и лишь окрестные крестьяне еще «рыскали» среди разгромленных и сожженных домов, ища что-нибудь пригодное для вывоза [18]. Деревенский пишет, что погром еще продолжался 13-го, а 14-го уже было тихо [19]. Поскольку Николаиди была очевидицей событий, а Деревенский, прибывший в Фастов только 17-го, писал постфактум, предпочтение следует оказывать свидетельству первой (возможно, с собственно погромом у информаторов Деревенского задним числом сливались, как его естественное продолжение, те самые остаточные грабежи в уже разоренных домах, о которых пишет Николаиди).
Сразу отметим ключевые моменты, явствующие из описанного хода событий.
Первый. Погромные деяния терцев и волчанцев продолжались до тех пор, пока не кончились боевые действия (то есть пока не стихла артиллерийская и пулеметная перестрелка), а с их окончанием сразу прекратился и погром. Иными словами, едва в захваченном городе прочно устанавливалась «гражданская» власть старшего начальника, его подчиненные больше не рисковали совершать погромные действия. С этим вполне согласуется тот факт, что в первые два дня погрома убийства совершались тайно, по ночам, а на третий день одним из движущих мотивов убийц было стремление скрыть следы своих предыдущих дел (стремление, имеющее смысл лишь в том случае, если они - будь то обоснованно или нет - опасались кар за эти деяния со стороны собственного начальства). Вновь видно, что казаки и партизаны не имели сомнений касательно того, что командование отнесется к их погромным деяниям отрицательно.
Второй. Из числа лиц, убитых в Фастове в дни погрома, немалая часть неминуемо должна была пасть жертвой не погрома, а происходившего одновременно с ним артиллерийского и пулеметного обстрела города. Невозможно себе представить, чтобы «непрекращающийся», по выражению Николаиди, артиллерийский и пулеметный огонь, ведущийся по городу, поражал исключительно военнослужащих ВСЮР и не повлек жертв среди жителей Фастова, в том числе и евреев (сопутствующие потери гражданского населения при обстрелах войсками занимаемых или оставляемых населенных пунктов неизбежны).
Эти два момента следует иметь в виду при интерпретации числового материала, приведенного ниже.
Наибольшее значение здесь имеет доклад Деревенского (напомним: он был откомандирован в Фастов Центральным комитетом помощи погромленным специально для расследования, по горячим следам, фастовского погрома, и провел это расследование): «Количество жертв в дни моего пребывания в Фастове определить с точностью еще никто не мог. Похоронено на еврейском кладбище до 18-го сентября было 550 трупов (цифра, сказанная мне в Красном Кресте). Общее мнение пострадавших и всех других обывателей, что погибло в Фастове 1 500—2 000 человек убитыми... Все трупы, которые лежали в Фастове на виду, были при мне уже похоронены. Продолжалось отыскивание и уборка трупов в оврагах, лесах, отдельных домах и пр. Кроме того, по словам потерпевших, много трупов погорело на пожарищах. Продолжается их отыскивание. Действительно, около некоторых погоревших домов чувствуется трупный запах. Часто на месте пожара находят кости, неизвестно чьи. Многих лиц родственники не находят ни в числе живых, ни мертвых. Есть основания предполагать, что они погибли. Несколько трупов в овраге за молитвенным домом сожрали свиньи и собаки... Число раненых определяется человек в 300—400. Каждый день среди раненых наблюдаются смертные случаи. Медицинская помощь была очень слабая, за отсутствием достаточного медицинского персонала. Раненые, помещенные в двухклассном училище, лежали без перевязок и в такой тесноте, что между ними трудно было пройти» [20].
В приведенном отрывке прежде всего обращает на себя внимание огромный разрыв между количеством лиц, похороненных на еврейском кладбище Фастова к 18 сентября, то есть в течение дней погрома и следующих пяти дней (всего 550 человек) и количеством жертв погрома «по общему мнению» (в 3—4 раза больше). Деревенский не берет на себя задачу дать итоговую оценку числа жертв и четко объяснить указанный разрыв, однако предлагает вниманию читателя факторы, которые могли бы этот разрыв вызвать: к 18-му, указывает он, еще не были похоронены некоторые тела, лежащие в оврагах, лесах и отдельных домах, а кроме того, на кладбище не попали полностью сгоревшие тела.
В действительности эти обстоятельства ни в какой степени не могут объяснить вышеназванного количественного разрыва. Число всех евреев, погибших в Фастове от упомянутых Деревенским пожаров (как полностью сгоревших, так и опознанных и похороненных) в работе Штифа определяется так: «Немало и погибших в огне, в зажженных домах (в Фастове до 100 жертв…)» [21]. Поскольку Штиф при этой оценке пользовался и самим докладом Деревенского, и другими данными, а работа его ярко враждебна по отношению к ВСЮР, считать это число заниженным не приходится. Тем более невозможно предположить, что при погроме, происходившем в самих городских кварталах, да еще под артобстрелом, сотни евреев бежали в окрестные леса и овраги, были там настигнуты и убиты преследовавшими их по пятам терцами и волчанцами, и тела их оставались там лежать не найденными в течение следующих 4—5 дней после погрома. Непохороненных тел в самом Фастове тоже почти не было («Все трупы, которые лежали в Фастове на виду, были при мне уже похоронены»).
Таким образом, все факторы, упомянутые Деревенским, никак не могли бы покрыть разницы между 550 жертвами, похороненными на кладбище, и 1 500—2 000 жертвами погрома по «общему мнению обывателей». Объяснение здесь в действительности элементарно: кладбище ведет точный учет похороненных на нем, а вот «общее мнение» жителей относительно числа убитых в ходе поразившей город стихийной вспышки насилия (или любой другой стихийной катастрофы) практически всегда будет резко преувеличенным, просто в силу стандартных законов восприятия таких катастроф в массовом сознании вовлеченных в нее лиц (ниже мы увидим еще более яркий пример такого преувеличения). Да и откуда «пострадавшие» и «другие обыватели» могли иметь хоть сколько-нибудь репрезентативное мнение о количестве жертв погрома, если, по словам Деревенского, точно указать это количество вообще не мог «никто», включая и руководителей местной еврейской общины и Красного Креста (они имели немалые возможности для сводного учета данных, в отличие от рядовых «обывателей», не имевших таких возможностей вовсе)? Оценки жертв стихийных катастроф «общим мнением» при отсутствии сводных данных, собранных государственными учреждениями или общественными организациями (от которых эти данные могли бы быть усвоены «общим мнением») в принципе нельзя принимать в расчет.
Итак, мы остаемся при единственном точном и репрезентативном численном показании: 550 евреев, похороненных в Фастове в течение дней погрома и следующих 4—5 дней. В это число должны были входить:
- во-первых, подавляющее большинство евреев, убитых при погроме (так как число непохороненных убитых большим быть не могло; в частности, и похороненных, и непохороненных погибших от пожаров вместе было менее 100 человек при общем количестве похороненных всех категорий в 550 человек);
- во-вторых, евреи, погибшие в ходе боев за Фастов 9—10 сентября (в первый день город штурмом взяли красные, выбив белых, во второй – вновь взяли белые, выбив красных; подобные бои неизменно сопровождаются жертвами со стороны жителей города, с боями переходящего из рук в руки);
- в-третьих, подавляющее большинство евреев, убитых при последующем артиллерийском и пулеметном обстреле города Красной армией (напомним, что он продолжался три дня и был весьма интенсивен; оценить количество его жертв среди фастовских евреев нельзя даже приблизительно, но ясно, что и ничтожным оно быть не могло);
- в-четвертых, все евреи, умершие от ран в первые дни после погрома (как от ран, полученных от погромщиков, так и от ран, полученных в ходе боев в городе 9—10 сентября и последующего артиллерийского и пулеметного обстрела).
Какая же доля из всех этих жертв приходится на погром и его последствия, а какая – на военные действия и их последствия? Оценить это соотношение иначе как качественно нельзя, но и считать вторую долю пренебрежимо малой не приходится: это означало бы, что бои за Фастов и последующий его обстрел чудесным образом не причиняли потерь гражданскому населению.
Итак, общее количество евреев, убитых погромщиками, погибших при пожарах, вызванных их поджогами и умерших от нанесенных ими ран в ближайшие дни после погрома, не может превышать 500—600 человек, а вернее всего, должно быть существенно меньше 500 человек (учитывая долю, которую в числе обсуждавшихся 550 захороненных должны было составлять жертвы собственно боевых действий).
Характерно, что в книге Штифа – первой по времени сводной работе, опирающейся на материалы, собранные еврейскими общественными организациями в Киеве в 1919 г. – число жертв фастовского погрома определено как «не менее 600 убитых и сожженных евреев» [22], из них до 100 погибло при пожарах [23]. Как видим, Штиф отталкивается от приведенного Деревенским числа похороненных на еврейском кладбище [24], справедливо считая, что общее число жертв погрома заведомо не могло превышать это число похороненных сколько-нибудь существенным образом. При этом Штиф – что тоже довольно характерно – не принимает во внимание тот факт, что какая-то доля похороненных погибла не от рук погромщиков, а от военных действий, так что его оценка оказывается соответствующим образом завышена.
Очевидно, теми же данными (и с той же ошибкой) руководствуются современные исследователи еврейской истории О.В. Козерод и С.Я. Бриман, когда пишут, что в результате фастовского погрома погибло «более 600 человек»[25] .
|
|
Зарегистрирован |
Einer muss der Bluthund werden, ich scheue die Verantwortung nicht
|
|
|
Mogultaj
Administrator
Einer muss der Bluthund werden...
Просмотреть Профиль »
Сообщений: 4173
|
|
Re: Растрепать одну компанию... (с) Шварц
« Ответить #2 В: 06/16/06 в 15:51:46 » |
Цитировать » Править |
В документах советского Евобщесткома сохранилась сводная оценка числа жертв всех погромов в Фастове за всю историю Гражданской войны (а город, согласно ей, громили двенадцать раз: «Фастов (Киевской губ., Васильковского у.) за 12 погромов – 1 500 [человек]» [26]. Сюда вошли и жертвы погромов, учиненных атаманами, петлюровцами и поляками. Это суммарное число вполне согласуется с той полученной нами выше оценкой, что в самом страшном из них, но все-таки лишь одном из двенадцати, погибло существенно менее 500 чел.
Таким образом, вопрос этот, благодаря Деревенскому, кажется ясным. Тем не менее обращение к другим источникам и публикациям дает совершенно иные результаты - правда, только на первый взгляд.
Так, фельдшерица Николаиди сообщает, что только до вечера 12 сентября медицинским пунктом Красного Креста, где она работала, было зарегистрировано 300 раненых и 690 убитых евреев (на следующий день утром она уехала) [27]. Этим, по ее указанию, не исчерпываются все жертвы, так как учет пострадавших, по ее мнению, продолжался и после ее отъезда. В подготовленном Гергелем и его коллегами к изданию труде Шехтмана эти количественные данные используются без всяких оговорок и сомнений [28].
В том, что регистрацию вели и после отъезда Николаиди, сомневаться не приходится. Однако ясно, что если уж убитый действительно убит, а при этом еще и «зарегистрирован», то ненайденным он быть никак не может, и, следовательно, в ближайшие дни его похоронят. В таком случае как могло случиться, что уже к вечеру 12 сентября было «зарегистрировано» 690 убитых евреев, потом были еще смерти (в том числе от ран), а до 18-го на еврейском кладбище было похоронено только 550 человек при том, что все трупы, кроме не найденных, были к этому времени уже похоронены там?
Ответ, думается, прост. В те дни, о которых говорит Николаиди, одновременно шли и погром, и обстрел города, и медицинский пункт Красного Креста, где она работала, оказывал, по ее словам, помощь раненым в «условиях непрекращающихся военных действий, когда над местечком рвались снаряды и трещали пулеметы» [29]. Можно ли себе представить, что в этих условиях родственники убитых возили представлять своих мертвых в пункт Красного Креста, или бежали туда о них сообщать? Не меньшим абсурдом было бы считать, что медперсонал Красного Креста в условиях крайне напряженной работы, погрома и обстрела находил время и возможность объезжать дом за домом в разных частях города и «регистрировать» там убитых по ходу погромных действий…
В таком случае к чему могла сводиться «регистрация убитых» пунктом Красного Креста и на каких сообщениях она могла основываться? Разве что на случайных показаниях различных лиц (прежде всего из числа раненых, попавших в пункт), когда они сообщали о третьих лицах, по их мнению, погибших, или о том, каково, по их впечатлению, количество убитых в том или ином месте. Суммарные числа и обобщения, полученные за счет таких показаний всегда преувеличены, ибо «у страха глаза велики», а безнаказанное массовое насилие вселяет в тех, кто стал его объектом, такой страх, как ничто другое. Потому и неудивительно, что числа Николаиди (считать, что она их просто выдумала, нет ни малейших оснований), оказались непомерно велики по отношению к действительно точным данным учета мертвых на еврейском кладбище.
По докладу уполномоченного Красного Креста Рабиновича, до 13 сентября было похоронено 312 евреев-жертв [30]. А по сообщению Лейченко, к вечеру 14 сентября было зарегистрировано 1 036 убитых [31]. Сведения Рабиновича полностью согласуется с данными Деревенского о том, что пятью днями позже число похороненных составляло уже 550 человек. А вот число Лейченко с этими данными еще менее сопоставимо, чем числа Николаиди. Ибо приняв исчисление Лейченко за достоверное, мы получим откровенный абсурд: к вечеру 14-го убито и зарегистрировано – то есть, во всяком случае, обнаружено – более 1 000 человек, а к 18-му все обнаруженные трупы похоронены, но похоронено при этом всего 550 человек! Зато друг с другом эти числа вполне согласуются: если к вечеру 12-го «зарегистрировано» около 700 убитых, то к вечеру 14-го вполне естественно «зарегистрировать» более 1 000. Отсюда лишний раз видно лишь то, что эта «регистрация» недостоверна и крайне преувеличивает число жертв. Одним из возможных источников такой систематической ошибки мог быть неосознанный многократный счет, когда в некоем месте кто-то был убит, потом несколько человек независимо друг от друга сообщали об этих убитых – возможно, не называя даже имени и по слухам – и всякий раз жертвы, о которых сообщали эти разные свидетели, засчитывались как новые убитые, хотя в действительности речь шла об одних и тех же лицах.
Добавим, что дифференциации жертв погрома и жертв обстрела ни Николаиди, ни Рабинович, ни Лейченко также не проводят, говоря просто о суммарном количестве убитых евреев. И если не они сами, то уж во всяком случае их публикаторы из Ostjudisches Historisches Archiv молчаливо считают всех исчисленных ими убитых жертвами погрома, хотя на деле это заведомо не так.
Между тем современным историком Г.М. Ипполитовым, биографом А.И. Деникина, в научный оборот был введен уникальный документ – специально составленный для главкома ВСЮР Управлением генерал-квартирмейстера доклад о еврейских погромах за сентябрь (старого стиля) 1919 г. Согласно докладу, за весь сентябрь чинами ВСЮР было изнасиловано 138 еврейских женщин, в том числе девочки 10—12 лет, и убито 224 еврея [32]. Это число заведомо включает учтенных самими белыми властями убитых в Фастове (которые и должны были составить большую часть из этих 224 жертв, ибо все прочие сентябрьские погромы не идут с фастовским ни в какое сравнение). В тенденциозности или недобросовестности автора этого документа заподозрить трудно: доклад был секретным и не предназначался для использования в каких бы то ни было отношениях с «общественностью», а для попытки скрыть правду от главкома и обелить погромщиков итоговое число в 224 жертвы за месяц в любом случае невероятно велико. Таким образом, занижение если и имело место, то незначительное и лишь на уровне местных властей.
Итак, для фастовского погрома у нас есть две оценки числа погибших, которые стоит принимать во внимание: одна по горячим следам была отправлена Деникину по линии военного ведомства ВСЮР (около 200 человек), другая вытекает из данных учета похорон на еврейском кладбище в Фастове (около 550 человек минус погибшие не от погрома, а от боевых действий). Учитывая то, что погибших при пожаре, хотя бы и вызванном погромом, белые, несомненно, на счет «убитых» своим погромщикам не относили, как и умерших от ран (так что их "около 200" жертв погрома в реальности отвечают числу приблизительно на 100—200 человек большему), а вот на еврейском кладбище Фастова и тех, и других похоронили, мы приходим к очевидному заключению: на деле, при описанной разнице в системах учета, эти две оценки на самом деле практически не расходятся друг с другом и отвечают одному и тому же реальному числу жертв погрома: примерно 400 человек, из которых менее трети погибло при пожаре или умерло от ран до 18 сентября. Ни опустить ниже 300, ни поднять выше 500 это число невозможно в силу ограничений «снизу», вытекающих из доклада генерал-квартирмейстера, и ограничений «сверху», вытекающих из данных кладбищенского учета. Это фактическое соответствие окончательно удостоверяет наши выкладки.
Тем более удивительны те числа, которые мы обнаруживаем уже не в первоисточниках, а в обобщающих публикациях. В «Багровой книге» С.И. Гусева-Оренбургского при описании Фастовского погрома (как он указывает здесь же – по материалам газеты «Киевское Эхо»!) число жертв погромщиков определено как «около 2000 чел.» [33] (иными словами, такое число заявляло «Киевское Эхо») – а в таблице, помещенной в другом месте той же книги самим Гусевым (без указания точных источников), число жертв этого же самого погрома
«22—27» сентября (нового стиля) указано вдвое меньше – 1 000 человек [34]! При этом С.И.Гусев-Оренбургский нигде не оговаривает и не поясняет этого расхождения; создается впечатление, что он его не заметил.
В книге-альбоме Островского без ссылок на конкретные источники фастовский погром описывается так: «Казаки зверски убивали всех без разбора пола и возраста, при чем женщин предварительно насиловали. Всего убитых насчитывают около 1 800 человек» [35]. Эти «около 1 800» близки к газетным «около 2 000» Гусева-Оренбургского и укладываются в те «1 500—2000», что приводит Деревенский как «общее мнение обывателей», но тем более поразительны, что книга Островского была подготовлена по поручению Евобщесткома, в документах которого общее количество жертв двенадцати погромов в Фастове исчисляется, как мы помним, в 1500 человек, – число меньшее, чем Островский приписал одному из этих двенадцати.
По итоговой оценке Гергеля – Шехтмана, число погибших жертв сентябрьского погрома в Фастове составляет 1 300–1 500 человек [36], а с умершими от ран и других последствий погрома – 3 000 человек [37]. При этом они тут же приводят данные Рабиновича и Деревенского о количестве похороненных, совершенно несовместимые с их собственной оценкой, и вдобавок тут же даны числа «зарегистрированных» убитых евреев по сведениям Николаиди и Лейченко, несовместимые с данными Рабиновича и Деревенского, но при некотором экстраполяционном увеличении действительно приближающиеся к нижнему числу Гергеля – Шехтмана (1 036 убитых в Фастове, зарегистрированных до вечера 14 сентября действительно может дать оценку "около 1 300" убитых в целом). Никакими оговорками и комментариями все эти цифры Шехтман не сопровождает, приводя их вперемешку, как если бы они не противоречили друг другу.
Это, однако, еще не самое поразительное внутреннее противоречие сведений о фастовском погроме, содержащихся в труде Шехтмана. На стр. 108 он, без ссылки на какой-либо источник, заявляет, что «добровольцы» громили Фастов еще до всякого большевистского захвата и до появления слухов о том, что фастовские евреи этому захвату способствовали: «В Фастове погром шел начиная с 15 августа по 8 сентября без всякого повода». А на стр. 333 приводит доклад Деревенского, начинающийся со слов: «Добровольцы вступили в Фастов в конце августа старого стиля. Первоначально они вели себя мирно – до попытки большевиков захватить Фастов. После этого настроение добровольцев резко изменилось» (кстати, это начало, причем только и именно оно, набрано шрифтом вдвое мельче, чем весь последующий текст доклада, так что менее привлекает внимание читателя). Шехтман это противоречие никак не отмечает и не комментирует. Приложенный в конце его труда список «добровольческих» погромов с селективным указанием числа жертв характерным образом отражает упомянутый разнобой [38]: для Фастова в нем указано два «добровольческих» погрома (то есть погром после первого занятия города – тот самый погром, о котором Шехтман заявляет на стр. 108, – и погром после второго его занятия 10 сентября), но с общим числом жертв в «1 300—1 500 убитых», то есть в то самое число, которое выше, на стр. 109, Шехтман приводил как число убитых в одном только фастовском погроме 10—13 сентября. Внимательному читателю остается только заключить, что первый погром обошелся вовсе без жертв, хоть и продолжался три недели подряд...
Переходя от текста Шехтмана к реальности, следует отметить, что, учитывая источники и время составления доклада Деревенского, его утверждение касательно мирного поведения частей ВСЮР в Фастове до 9 сентября надо, конечно, предпочитать обратному утверждению Шехтмана, остающемуся даже в его собственном тексте голословным.
Того, что в числе убитых имеется неопределенная доля погибших не от погрома, а от военных действий, не учитывает вообще никто из вышеперечисленных авторов. Этот фактор учел только автор доклада, вышедшего из Управления генерал-квартирмейстера ВСЮР (а возможно, не только учел, но и преувеличил).
Наконец, в воспоминаниях некоего еврея, побывавшего в Фастове летом 1920 г., излагается его беседа с фастовцами-евреями, очевидцами и жертвами погрома, пережившими его. Ему уже называют число жертв в 13 000 (10 000 убито, 3 000 скончалось от ран и лишений), а продолжительность погрома «растягивают» до восьми дней вместо реальных четырех [39]. Такие преувеличения лишний раз напоминают, сколь опасно доверяться «устным свидетельствам» рядовых очевидцев.
Подытожим изложенное. Из единственно репрезентативных данных, в том числе приведенных «еврейской стороной» (учет захороненных на кладбище и сводка из документов Евобщесткома), вытекает, что всего 9—17 сентября в Фастове погибло и умерло от ран до 600—700 евреев, из них до 400—500 — в результате действий погромщиков. Одновременно «общее мнение» жителей города повысило число одних только жертв погрома до 1 500—2 000 — в полном соответствии с законами преломления таких событий в «общем мнении», то есть массовом сознании затронутых ими жителей. Газеты воспроизвели «общее мнение» в его высших оценках («Киевское эхо» с его 2 000 убитых). Еще более поздние воспоминания довели это число уже примерно до круглых 10 000 жертв.
Иное преломление реальность получила через Российское общество Красного Креста. Поскольку «регистрация убитых» евреев, которую вел посреди погрома и обстрела его местный медицинский пункт, основывалась главным образом на устных сообщениях представителей того же населения о третьих лицах, то эта регистрация дала завышенные сравнительно с реальностью числа. Причем она учитывала без дифференциации жертвы погрома и жертвы боевых действий, а ее интерпретаторы, молчаливо приняв всех «зарегистрированных» убитых евреев за жертв погрома, получили дополнительное завышение числа последних (до 1 000 с лишним).
В распоряжении авторов первых обобщающих трудов по истории погромов в период Гражданской войны были все эти данные. Однако при их использовании авторы, принадлежавшие к кругу еврейских общественных деятелей, связанных с киевскими органами еврейской взаимопомощи, допустили ряд сознательных или бессознательных искажений, «преувеличивая и без того страшное», по выражению Иосифа Бикермана.
Во-первых, все они игнорировали тот факт, что часть погибших в Фастове евреев пала жертвой военных действий, а не погромов. Соответственно, Штиф, никаких иных ошибок не допустивший, оценил число жертв погрома приблизительно в 600 человек (что действительно примерно соответствует общему числу евреев, погибших в Фастове в середине сентября).
Во-вторых, Гусев-Оренбургский и Островский, ориентируясь на пресловутое «общее мнение», оценивали число жертв погрома в 1 800—2 000 человек, хотя впадали при этом в противоречие либо с другими местами собственных трудов, либо со своими источниками, причем никак не оговаривали и не разбирали этого.
В-третьих, наиболее авторитетные из этих авторов (Гергель, Шехтман, редколлегия Ostjudisches Historisches Archiv), отталкиваясь, по-видимому, от неверной интерпретации данных «регистрации» Красного Креста (и без того завышенной!) как числа жертв одного лишь погрома и дополнительно повышая его путем произвольной экстраполяции, получили за счет этого тройного повышения свои «1 300—1 500» жертв погрома, что примерно втрое превышает реальное число этих жертв (считая с умершими от ран в первые послепогромные дни).
Тот факт, что даже при обращении к столь хорошо освещенным источниками (в том числе в их же собственных публикациях) сюжетам, как фастовский погром, Гергель и Шехтман – соредактор и автор итогового труда всей их группы по изучению истории «добровольческих» погромов – преувеличивают число жертв погромщиков примерно втрое, побуждает, по нашему мнению, критически относиться и к приводимым ими оценкам (в частности, к сводкам Гергеля) и не доверять им без проверки и необходимой коррекции. Показательно и то, что в самих трудах авторов этой группы, при опоре на один и тот же корпус источников, число жертв с годами увеличивается: так, если Н. Штиф оценивал в начале 20-х гг. количество жертв фастовского погрома в «не менее 600» человек, то Н. Гергель – И. Шехтман в начале 30-х гг. оценивали то же количество уже в «1300 – 1500» человек, хотя никакими новыми свидетельствами на этот счет, отсутствовавшими у Штифа, не располагали, а их общий главный источник (доклад Ив. Деревенского по итогам специального расследования фастовского погрома) однозначно требует оценки, не превосходящей ту, что дана у Штифа.
***
[8] Будницкий О.В. Российские евреи между красными и белыми (1917 – 1920). М., 2005. С. 275–277.
[9] Шехтман И.Б. Погромы добровольческой армии на Украине (История погромного движения на Украине, 1917 – 1921. Т. 2). Berlin, 1932. С. 25. Прим . 44 со ссылкой наGergel N. Di Pogromen in Ukrayne in di yorn 1918 – 1921 // Shriftn far Ekonomic un statistik. 1928. № 1. S. 106—113.
[10] Шехтман И.Б. Указ. соч. С. 334.
[11] Опубликован в: Шехтман И.Б. Указ. соч. С. 333–339.
[12] Шехтман И.Б. Указ. соч. С. 109. Прим. 14.
[13] Там же. С. 339–342.
[14] Там же. С. 342–347.
[15] Там же. С. 109. Прим. 13.
[16] Гусев-Оренбургский С.И. Багровая книга. огромы 1919 – 1920 гг. на Украине. Харбин, 1922. С. 211.
[17] Шехтман И.Б. Указ. соч. С. 333–347.
[18]Там же. С. 341.
[19]Там же. С. 334.
[20] Там же. С. 334–335.
[21] Штиф Н.И. Указ. соч. С. 30.
[22] Там же. С. 87.
[23] Там же. С. 30.
[24] Напомним, что Деревенский представил свой доклад той самой Редколлегии, по материалам которой писал Штиф и членом которой он был. Число сожженных в Фастове домов (около 200) у Штифа и Деревенского также совпадает (Штиф Н. Указ. соч. С. 31; Шехтман И.Б. Указ. соч. С. 337).
[25] Kozerod О.V., Briman S.Ya. A.I. Denikin's regime and the Jewish population of Ukraine in 1919 – 1920 (Общество «Еврейское наследие». Серия препринтов и репринтов. Вып. 53). М., 1997.
[26] Цит. по подборке документов Евобщесткома, опубликованной в: Дундин С. Погромы: не хочется вспоминать, но приходится // Иностранец. 2002. № 21 (426). С. 43.
[27]Шехтман И.Б. Указ. соч. С. 340—341.
[28]Там же. С. 109.
[29] Там же. С. 340.
[30] Там же. С. 109. Прим. 14.
[31]Там же. С. 109. Прим. 13.
[32] Ипполитов Г.М. Кто вы, генерал А.И. Деникин? Самара, 1999. С. 32. Прим. 133.
[33]Гусев-Оренбургский С.И. Указ. соч. С. 211.
[34]Там же. С. 19.
[35]Островский З.С. Еврейские погромы 1918 – 1921 гг. М., 1926. Гл. III.
[36] Шехтман И.Б. Указ. соч. С.109. Немногим ранее от лица редактора И. Чериковера, осуществлявшего редакционную работу совместно с Н. Гергелем, эта же оценка приводится в виде «до 1 300 человек» (Там же. С. 26).
[37]Там же. С. 26.
[38] Там же. С.383.
[39]Berkman Alexander. The Bolshevik Myth. N.Y., 1925. P. 217.
|
|
Зарегистрирован |
Einer muss der Bluthund werden, ich scheue die Verantwortung nicht
|
|
|
Mogultaj
Administrator
Einer muss der Bluthund werden...
Просмотреть Профиль »
Сообщений: 4173
|
|
Re: Растрепать одну компанию... (с) Шварц
« Ответить #3 В: 06/16/06 в 16:09:55 » |
Цитировать » Править |
Число жертв "тихого погрома" в Киеве (окт. 1919)
Теперь обратимся к истории киевского погрома в октябре.
Ход событий достаточно хорошо известен [40]. 1 октября части Красной армии неожиданно ворвались в Киев, а части войск Киевской области отступили за Днепр. Утром 2 октября белые контратаковали, ворвались в город, и в течение 2—4 октября в нем шли непрерывные кровопролитные бои. Красных мало-помалу оттесняли и к исходу 4 октября отодвинули за черту города, в предместья, а 5-го отбросили за Ирпень.
Совершенно так же, как и в случае с Фастовом, чины войск Киевской области принялись громить еврейское население уже в ходе операции по возвращению Киева, во время боев, – в отместку за якобы имевшие место приветствия и помощь евреев большевикам и стрельбу евреев из окон по белым. Массовые погромные действия продолжались 4 дня (2—5 октября) и окончились, как и в Фастове, в тот самый момент, как красные были отброшены за Ирпень и в городе опять установилась прочно белая власть. Отдельные убийства совершались до 7-го включительно.
Качественные оценки дали этому погрому такие противоположные по взглядам на «еврейский вопрос» свидетели, как один из руководителей киевской еврейской общины А.А. Гольденвейзер в своих воспоминаниях и близкий к командованию ВСЮР известный литератор В.В. Шульгин в статье «Пытка страхом», опубликованной в его газете «Киевлянин» спустя два дня после погрома (эту статью Гольденвейзер назвал «позорной») и в позднейших воспоминаниях[41]. И оценки эти на удивление схожи: они рисуют фактическую сторону происшедшего погрома в общем одинаково и сходятся на том, что убийства на протяжении всего октябрьского погрома были событиями исключительными и для погромщиков крайне нехарактерными. Количества убитых ни тот, ни другой не называют. Так, Гольденвейзер пишет, в частности: «Человеческие жертвы были, увы! и от того погрома. Но убийства происходили как-то параллельно и независимо от ограблений. Не было бушующей толпы, грабящей и убивающей. В отдельных случаях солдаты – преимущественно кавказцы… – ловили на глухих улицах молодых евреев и расправлялись с ними. Но даже и от них часто можно было откупиться», да еще были случаи самочинных арестов и бессудных расстрелов. В.В. Шульгин характеризует действия погромщиков аналогично: «грабили, грабили и грабили, но на убийства не простерли руки своей (за редкими исключениями)»[42].
Учитывая положение этих авторов, их осведомленности можно вполне доверять, а уж если их описания совпали, должны отпасть последние сомнения. Добавим, что именно еврейская сторона стандартно именует октябрьский погром в Киеве "тихим погромом" - ясно, что если бы речь шла о погроме с жертвами в сотни убитых, то есть уже. собственно, не о погроме, а о резне, такое словоупотребление было бы немыслимо. Тот же Гольденвейзер, кстати, прямо противопоставляет погром в Киеве событиям в Фастове, где. по его выражению, был "не погром, а резня" [43]. Ясно, что если сотни жертв - это в глазах Гольденвейзера "не погром, а резня", а в Киеве в рамках этого противопоставления он усматривает именно "погром", то в его глазах число жертв в Киеве принципиально меньше числа жертв в Фастове.
С другой стороны, некая киевская студентка-еврейка по свежим следам погрома года записывает слух о 500 убитых в его ходе евреях[44] (то есть столько же, сколько могло погинуть в Фастове!). Вновь мы видим разрыв между «общим мнением» и данными, поступающими к осведомленным лицам.
Окончательное представление о числе жертв октябрьского погрома в Киеве помогает составить опубликованный в труде Шехтмана сводный отчет ЕКОПО, попавший в Центральный архив материалов о погромах. Согласно ему, именной список евреев, убитых в Киеве 1—6 октября, «содержит 153 имени, кроме того похоронены неопознанными 20 человек, затем через несколько дней по составлении списка он был пополнен еще 50-ю именами и кроме того в анатомическом [театре] было около 40 трупов. Отдельно похоронено на Слободке 28 человек и на Куреневке 3 человека. Всего установлено жертв погрома 294 человека. Число это впоследствии увеличилось найденными в разных местах трупами»[45] (увеличилось, очевидно, ненамного, раз увеличение это составители документа даже никаким числом не выражают. – А. Н.).
Прежде всего, здесь мы вновь видим ту же принципиальную ошибку, что имела место при подсчете жертв фастовского погрома. Приведенная статистика – это, собственно, не статистика жертв погрома, а статистика евреев, убитых и умерших от ран 1—6 октября . Между тем 1—5 октября в Киеве и его предместьях (в последних в большом числе жили как раз евреи) шел непрерывный ожесточенный бой с применением всех видов оружия включая артиллерию. Неужели атака Киева красноармейцами и последующие четырехдневные бои в городе и предместьях могли обойтись без тяжелых жертв гражданского населения, как христианского, так и еврейского? Но в таком случае достаточно большую долю из тех приблизительно 300 евреев, что погибли 1—6 октября, следует отнести отнюдь не к числу жертв погрома, а к сопутствующим потерям в ходе боев за Киев. Между тем составители из ЕКОПО автоматически отнесли всех погибших к жертвам погрома.
Таким образом, число евреев, в действительности павших жертвами погромщиков в Киеве в те трагические дни октября, заведомо не превышает 300 человек. А вернее всего, составляет несколько десятков: учитывая масштаб и напряженность боев за Киев, большую часть из 300 погибших должны были составить сопутствующие потери от этих боев. И это целиком подтверждается тем, что Гольденвейзер описывает погромные убийства как явления исключительные (иди счет жертвам таких убийств на сотню и выше, такое описание погрома с его стороны было бы совершенно невероятно).
Никаких данных, которые могли бы подкорректировать статистику убитых и похороненных, почерпнутую от ЕКОПО, в книге Шехтмана не приведено, так что остается признать ее вполне надежной (что очевидно и само по себе).
Какие же оценки числа жертв киевского погрома содержат обобщающие работы?
Островский кратко пишет, без ссылок на источники, что «число убитых (Во время «пятидневного», по автору, октябрьского погрома. – А. Н.) доходит до 600 человек»[46]. Таким образом, как показывает сравнение со слухом о 500 жертвах, записанным киевской студенткой, на такого рода слухи он и ориентировался.
Профессор Е.М. Кулишер от имени южнороссийского еврейства сообщал в ноябре 1919 г. состоявшему при Британской военной миссии генералу Бриггсу (надеясь воздействовать через него на Деникина), что при погроме в Киеве «зарегистрировано около 400 убитых евреев»[47]. Как мы видели выше, даже если вопреки истине считать всех убитых в начале октября евреев жертвами погрома, «зарегистрировано» их было все-таки точно 294 человека, а никак не «около 400».
Наконец, в заключающем труд Шехтмана сводном перечне «добровольческих» погромов применительно к киевскому указано: «ок. 500 уб[итых]»[48]. Нет необходимости упоминать, что противоречие между единственным приведенным в его книге числом убитых при киевском погроме (цитированный выше материал ЕКОПО с итогом в 294 человека) и его итоговой оценкой в перечне (около 500 человек) у Шехтмана не отмечается и не поясняется (как и их противоречие сообщению Кулишера с его «около 400»).
Таким образом, в обращении сотрудников Евобщесткома и берлинского Ostjudisches Historisches Archiv с данными по киевскому погрому мы наблюдаем те же черты, что были продемонстрированы ими применительно к погрому фастовскому. Как и там, «евобщесткомовский» автор (Островский) попросту ориентируется на слухи вместо документов. А авторы из Ostjudisches Historisches Archiv, как и в случае с Фастовом, де-факто зачисляют евреев, убитых в ходе военных действий, в жертвы погрома, а сверх этого завышают общее число погибших от разных причин евреев в
1,6 раза (~500: ~300 [294]) по сравнению с данными надежных и объективных источников, которые сами же и приводят, причем никак не комментируют и не оговаривают этого. В результате они получают число погибших при погроме, превышающее реальное в 3—4 раза .
Итак, при обращении к событиям Киевского погрома. еще лучше освещенного источниками, Гергель - Шехтман и их группа преувеличивают количество жертв примерно в те же три раза, что и в случае с погромом Фастовским. Необходимость существенной коррекции числовых оценок этой группы авторов становится еще очевиднее. Что касается фундаментальной монографии О.В. Будницкого, то, к сожалению, остается констатировать, что ее автор без специальной проверки воспроизвел оценки, приведенные в работах указанной группы [49], хотя они включают резко завышенные числа жертв.
***
[40]См.: Гольденвейзер А.А. Из киевских воспоминаний // Архив русской революции. Т. VI. Берлин, 1922. С. 266–269; Шехтман И.Б. Указ. соч. С. 348—356.
[41] Шульгин В.В. Что нам в них не нравится. СПБ, 1993. С. 78—82.
[42] Гольденвейзер А.А. Указ. соч. С. 268; Шульгин В.В. Указ. соч. С. 80. Те же события киевлянка-еврейка Л. оценивает следующим перифразом заглавия статьи Шульгина: «Одним страхом пытка не ограничилась» (Очерки жизни в Киеве в 1919 – 20 гг. Л. Л-ой // Архив русской революции. Т. III. Берлин, 1921. С. 220—221) - едва ли она могла бы в таких выражениях характеризовать убийства евреев, будь они многочисленными!
[43] Гольденвейзер А.А. Указ.соч. С. 269.
[44] Дневник и воспоминания киевской студентки // Архив русской революции. Т. 15. Берлин, 1924. С. 232.
[45] Шехтман И.Б. Указ. соч. С. 255.
[46] Островский З.С. Указ. соч. Гл. III.
[47] Шехтман И.Б. Указ. соч. С. 295.
[48] Там же. С. 382.
[49] Будницкий О.В. Указ. соч. С. 275–277.
|
| « Изменён в : 06/16/06 в 16:10:58 пользователем: Mogultaj » |
Зарегистрирован |
Einer muss der Bluthund werden, ich scheue die Verantwortung nicht
|
|
|
Mogultaj
Administrator
Einer muss der Bluthund werden...
Просмотреть Профиль »
Сообщений: 4173
|
|
Re: Растрепать одну компанию... (с) Шварц
« Ответить #4 В: 06/16/06 в 18:09:02 » |
Цитировать » Править |
Юдофобский документ 10-й пехотной дивизии (отношение в штаб 1 армейского корпуса)
На С.267-268 того же итогового труда Шехтмана опубликован, под заголовком "Положение евреев в Добровольческой армии" и с указанием источника: "из материалов "Комитета Еврейских Делегаций в Париже" - документ следующего содержания:
"За Коменданта Штаба
10-й пехотной дивизии
Июня 30-го дня 1919 года.
Ст. Белгород.
Начальнику Штаба 1-го Армейского корпуса.
Посланных в распоряжение Начальника Дивизии харьковским уездным воинским Начальником офицеров-евреев, в числе 13 человек, возвращаю в Ваше распоряжение, так как Начальник Дивизии не находит возможным принять их к себе в дивизию. Начдив приказал просить не присылать евреев-офицеров на пополнение частей дивизии.
Поручик Балабанов.
Список: 1. Прап.Брук. 2. Шапиро-Пикельный. 3. Финкельштейн. 4. Аренков. 5. Гринер. 6. Лозман. 7. Коган. 8. Вайсбард. 9. Дворкинд. 10. Штейнберг. 11. Абрамович. 12. Фарбштейн. 13. старший порт.-юнк. Левенберг.
(Из материалов Комитета Еврейских Делегаций в Париже)".
В обобщающей части труда Шехтмана это отношение "10-й дивизии" в штаб 1 корпуса вновь упоминается и приводится в пример добровольческой юдофобии и соответствующей дискриминации.
Само по себе содержание отношения особого удивления не вызывает и вполне соответствует тому, что писал сам генерал Деникин в "Очерках Русской Смуты" (Т.5, гл.13), говоря именно о ситуации лета 1919 года:
"Со времен Керенского в рядах армии находилось несколько десятков офицеров-евреев (т.е. несколько десятков лиц иудейского вероисповедания успели получить до Октябрьского переворота офицерские чины. - А.Н.); часть их попала и в Добровольческую армию, а несколько человек совершили с ней Первый (Ледяной. - А.Н.) поход. При последующих мобилизациях эти офицеры явились в полки, но офицерское сообщество отказывалось их принять; устранены были также из частей те офицеры-евреи, которые состояли в них раньше. По жалобе одного из них - офицера, дважды раненного в боях, - я потребовал от командующего Добровольческой армией Май-Маевского принять решительные меры против самочинных действии частей. Но эти меры разбились о пассивное сопротивление офицерской среды. Чтобы не подвергать закон заведомому попранию, а людей безвинных нравственным страданиям, я вынужден был отдать приказ об оставлении офицеров-евреев в запасе". (Хочу подчеркнуть, что из Армии их, таким образом, не выбрасывали - их переводили в запас, то есть в резерв чинов при Главнокомандовании; в таком резерве по месяцам сидели и генералы, которым не находилось должностей. В отличие от этих генералов и офицеров-евреев одному из великих князей Романовых, когда тот просил принять его в Армию, Деникин вообще отказал в поступлении - не то что в строй, а и в резерв - во избежание обыгрывания такой службы в красной пропаганде. Ср. тж. ниже. - А.Н.).
Немного погодя Деникин пишет, что он не мог настаивать на том, чтобы части включали в свой состав офицеров-евреев против своей воли, так как это привело бы к самосудам: "За самосудами - чтобы не капитулировать явно перед произволом - должны были последовать репрессии, а а за репрессиями - прилив новой волны ненависти [к евреям]" (там же).
То же самое Деникин говорил по этому вопросу представителям южнорусского еврейства, встречавшимся с ним 26 июля 1919 г.. Цитирую стенограмму, как она была записана еврейскими участниками (Шехтман. Указ. соч. С.278 слл.; немного более подробный вариант в: Рассвет. Общественно-политическая и литературная газета" (орган сионистов в Берлине - А.Н.). 1923. № 17-18; републиковано в: Лехаим. 12 / 2005 /164/):
"По вопросу об отношении командного состава к евреям я боролся и впредь буду бороться с этим грустным явлением, но положение таково, что бороться трудно. Только медленно я старался и стараюсь возможно ослабить его остроту. Но устранить его совершенно я не в состоянии. Командный состав на свой страх и риск, по собственному почину, отдавал распоряжения об отправке евреев-офицеров в отдельные батальоны. Я сделал даже замечание генералу Май-Маевскому. Формально он на это не имел права, но внутренне я сознавал, что иначе он поступить не мог. И, в конце концов, я лично отдал приказ об отчислении евреев-офицеров в резерв. Должен отметить, что из Армавира, куда направлены были некоторые евреи-офицеры, приходят уже жалобы и заявления о нежелании иметь их в своей среде. Но это уладится. Другого выхода я не вижу. Это необходимо, прежде всего, во избежание крупных неприятностей для самих евреев, для которых жизнь в офицерской среде была бы нестерпима. А теперь я обращаюсь к вам: укажите мне более подходящий способ для решения этого вопроса.
- Делегация ответила на это, что она видит единственный способ решения этого вопроса только в неуклонном проведении равного отношения со стороны командного состава к евреям. «Если же на первых порах евреи-офицеры пострадают от неприязни своих товарищей, то это нам не страшно, но мы не можем допустить того оскорбления, которое, в противном случае, наносится чести еврейской нации».
Делегация выразила далее уверенность, что при первом боевом крещении страсти улягутся и восстановятся сносные отношения. «Сказанное вполне подтверждается положением вещей, которое имело место при Временном Правительстве и на Донском фронте».
После того как генерал Деникин снова указал на крайне тяжелое положение евреев-офицеров, в какое они могут попасть, делегация всё-таки продолжала настаивать на своем, заявляя, что не страшно, если даже иногда евреи-офицеры получат пулю в спину. «Такое положение, такая неприязнь долго длиться не будет, но принцип равенства нам слишком дорог».
Тогда генерал Деникин указал на другую сторону вопроса: «Я боюсь серьезных волнений среди офицерства и не могу поэтому принять вашу точку зрения».
***
В цитированном месте Очерков Русской Смуты Деникин вспоминая эту встречу, повторяет ту же мысль, ср. выше: "Один из представителей [евреев] взволнованно и горячо заявил: - Пусть! Пусть они подвергаются моральным мукам, даже смерти! Мы идем на это, мы жертвуем своими детьми!...
Но власть не могла стать на эту точку зрения: За самосудами - чтобы не капитулировать явно перед произволом - должны были последовать репрессии, а а за репрессиями - прилив новой волны ненависти [к евреям]".
***
Надо сказать, что здесь необходимо различать два разных явления. Отказ принять вновь в свои ряды офицеров, уже состоявших когда-то в Добрармии, в комментариях не нуждается и специально антиеврейского характера не носит, поскольку речь идет об офицерах, _покинувших_ ряды Добрармии тогда, когда (весной-летом 1918 года) она сохраняла контрактно-добровольческий характер и из нее, соответственно, еще отпускали всех желающих по истечении очередного "добровольческого" срока. Тех, кто, воспользовавшись этим правом, покинул тогда ряды армии, обратно принимать, разумеется. не хотели - хотя евреев, несомненно, "не хотели" еще с большим ожесточением, чем других. Однако еще более тяжкие жалобы подобного рода в массовом порядке раздавались и от коренных православных русаков-офицеров, которые были повинны перед Добрармией только в том, что, попав под власть большевиков, не успели поступить в нее до лета 1919 года; причем жалобы эти относятся в точности к тому 1-му армейскому корпусу, к которому отнесен вышеприведенный юдофобский документ. Жалобы эти суммируют с запоздалым сожалением сами чины ДА - составители и авторы сборника воспоминаний о Кутепове:
"На фронте 1-го корпуса наступили дни сравнительного затишья (речь идет о середине сентября ст. стиля - А.Н.) (...) Охотно шли к добровольцам на регистрацию и те офицеры, которые все время скрывались от большевиков (...). Эти "трофеи" являлись в Белую армию смущенными, но с искренним желанием искупить свои вольные или невольные грехи перед нею. Это настроение бывших офицеров быстро угасало. По распоряжению высшего начальства они должны были проходить через реабилитационные комиссии.
- А там, - говорили офицеры, - нас встречали мордой об стол.
Дожидаясь для реабилитации своей очереди по два, по три месяца, офицеры сидели в больших городах без жалованья и сильно нуждались" (биографический очерк о Кутепове М.Критского // Генерал Кутепов. Париж, 1934. С.93).
Таким образом, в части сплошь и рядом по месяцам не принимали, встречая "мордой об стол", православно-русских офицеров, явившихся поступать в Армию при ее появлении - не принимали просто потому, что те дожидались, пока Армия освободит местность, где они оказались, а не добирались до Армии сами в предшествующий год. На этом фоне отказ принимать в части евреев-офицеров, явившихся туда при тех же обстоятельствах (а уж тем более - тех, кто уже состоял в Армии, но покинул ее!) уже не выглядит какой-то специальной юдофобией...
Совершенно иное дело надо усматривать в случаях с теми офицерами-иудеями, что состояли во ВСЮР, но были теперь, летом 1919, "устранены" из частей. Однако даже при сводке совершенно случайных упоминаний, обнаруживающихся в разрозненных белых источниках, оказывается. что немало офицеров-иудеев как состояли в частях ВСЮР, включая элитные, так и продолжали состоять: иудеи Михаил Городисский (офицер корниловской дивизии), Фишбейн (марковец), Верлинский (дроздовец), два иудея-офицера из конвоя командующего тем самым 1-м армейским корпусом ген. Кутепова (!), какой-то еврей-прапорщик корниловской дивизии, встретившийся Илье Эренбургу в декабре 1919 г. (и спасший его при этом от пьяной попытки другого офицера расправиться с Эренбургом как с евреем; если бы тот прапорщик мог ведать будущее, он, вероятно, пристрелил бы И.Г. самолично), какие-то иудеи-офицеры, встречавшиеся Шульгину (то есть служившие в 3 армейском корпусе / войсках Новороссии или в силах Киевской области) - все это совершенно случайно известные нам из разнородных мемуарных упоминаний лица, которые как служили в частях ВСЮР к лету 1919, так и оставались в них до 1920 (и далее, если не пали в бою).
Учитывая, что иудеев-офицеров и было-то всего несколько десятков, и во ВСЮР они двинулись , разумеется, далеко не в большей своей части - учитывая это, даже описанная случайная выборка приведет нас к тому выводу, что те иудеи-офицеры, которые хорошо себя зарекомендовали в своих частях, там обычно и оставались. Явление, описанное Деникиным, сохраняет свой возмутительный характер, но утрачивает характер системный, а сами приказы Деникина и Май-Маевского оказываются не приказами, а дозволениями: они попросту позволили офицерству каждой части решать вопрос о том, держать ли у себя офицеров-евреев, по его собственной воле, во избежание худшего (см. выше). Если бы ген. Деникин и Май-Мавевский хотели действительно отчислить иудеев-офицеров из частей в резерв или отдельные батальоны, то это и было бы тут же сделано без всяких исключений (и, кстати, в этом случае Деникин и Май-Маевский не ждали бы, пока окончательно не выяснится невозможность обеспечить евреям-офицерам безопасность в частях голым принуждением, а выкинули бы их из Армии сразу, да не в резерв, а в отставку). На этом фоне приведенные выше примеры однозначно доказывают, что подобного намерения у них не было и их вполне устраивала служба офицеров-иудеев в сколь угодно значимых частях ВСЮР - в том лишь, однако, случае, если это устраивало сами эти части и не провоцировало в них эксцессы против указанных евреев-офицеров. Итак, дело сводилось к тому, что Май-Маевский и Деникин - не ради дискриминирования евреев, а во избежание антиеврейских же эксцессов и создания тяжелых конфликтов в войсках и между войсками и командованием - дали частям по своей воле решать вопрос о возможности службы иудеев-офицеров в их рядах. Как мы только что видели, "цветные" войска - элита ВСЮР - эту волю проявили вполне определенным, и отнюдь не юдофобским образом.
***
А вот теперь мы можем вернуться к документу, опубликованному Шехтманом. Дело в том, что 10-й дивизии, по которой он якобы отдан, не никогда не существовало не только в 1-м армейском корпусе (в который, согласно приказу, она входит), но и во ВСЮР вообще.Таким образом, отношение подложное; оно писалось "под" реальность, заранее известную его антидобровольчески настроенным еврейским авторам, и потому выглядит вполне правдоподобно. Но тем не менее факт остается фактом: отношение исходит от несуществующей дивизии и является фальсификацией кого-то из еврейских контрибьюторов "Комитета Еврейских Делегаций в Париже".
|
| « Изменён в : 06/19/06 в 16:47:19 пользователем: Mogultaj » |
Зарегистрирован |
Einer muss der Bluthund werden, ich scheue die Verantwortung nicht
|
|
|
Кот Муций
Живет здесь
I hunt, therefore I am.
Просмотреть Профиль » WWW »
Сообщений: 1660
|
|
Re: Растрепать одну компанию... (с) Шварц
« Ответить #5 В: 06/17/06 в 02:47:26 » |
Цитировать » Править |
Отказ принять вновь в свои ряды офицеров, уже состоявших когда-то в Добрармии, в комментариях не нуждается и специально антиеврейского характера не носит, поскольку речь идет об офицерах, _покинувших_ ряды Добрармии тогда, когда (весной-летом 1918 года) она сохраняла контрактно-добровольческий характер и из нее, соответственно, еще отпускали всех желающих по истечении очередного "добровольческого" срока. Тех, кто, воспользовавшись этим правом, покинул тогда ряды армии, обратно принимать, разумеется, не хотели
А почему, интересно? Их рассматривали как предателей? Или народу в Добрармии было слишком много?
Дело в том, что 10-й дивизии, по которой он якобы отдан, не никогда не существовало не только в 1-м армейском корпусе (в который, согласно приказу, она входит), но и во ВСЮР вообще.
Я тут поискал, и нашёл здесь и здесь упоминания о 10-й Польской дивизии под командованием Желиговского, которая состояла как раз из деникинцев. 10-й Польской она стала называться в апреле 1919-ого, а в цитируемом тобой приказе стоит дата "30 июня 1919-ого", то есть на 2-3 месяца позже. Быть может, речь идёт о ней?
|
|
Зарегистрирован |
|
|
|
Mogultaj
Administrator
Einer muss der Bluthund werden...
Просмотреть Профиль »
Сообщений: 4173
|
|
Re: Растрепать одну компанию... (с) Шварц
« Ответить #6 В: 06/17/06 в 15:25:22 » |
Цитировать » Править |
Никоим образом. Дело в том, что эта дивизия не имеет отношения ко ВСЮР, и 10-й стала только в Польше. Речь идет просто о формировании, которое Желиговский набрал на территории, контролируемой Добрармией (на Кубани), для _польской_ армии. На территории ВСЮР в это время жило немало поляков, которые с образованием независимой Польши сочли своим отечеством именно ее и хотели стать ее гражданами и поступить в ее армию; Деникин и разрешил Желиговскому набирать их и формировать из них часть для отправки в Польшу. Разрешил он ему это по ряду общегосударственных и личных причин. Во ВСЮР указанное формирование, естественно, никогда не входило, не принимало участие в боевых действиях на стороне ВСЮР и т.д. - оно просто было набрано на территории ВСЮР и стояло там (на Кубани, в глубоком тылу!) впредь до отправки в Польшу. Называлось это формирование в период своего сколачивания и пребывания на территории ВСЮР дивизией Желиговского и _4-й польской дивизией_. Весной 1919, наконец, это формирование было с Кубани через Румынию перевезено в Польшу (для чего и предназначалось с самого начала) и там, в Польше, в составе польской армии, стало именоваться 10-й дивизией (польской армии, естественно). Воевала она с тех пор на польском фронте против большевиков, на Припяти.
"Приказ" же, помещенный в тексте Шехтмана, дан летом 1919 в округе Харькова по "10-й дивизии", входящей в состав 1-го армейского корпуса ВСЮР.
Никакого отношения к 10-й дивизии Польской (или любой другой армии) он иметь, естественно, не может. В это время, кстати, 10-я дивизия Польской армии (дивизия Желиговского) обреталась на Припяти.
|
| « Изменён в : 06/17/06 в 15:28:37 пользователем: Mogultaj » |
Зарегистрирован |
Einer muss der Bluthund werden, ich scheue die Verantwortung nicht
|
|
|
Mogultaj
Administrator
Einer muss der Bluthund werden...
Просмотреть Профиль »
Сообщений: 4173
|
|
Re: Растрепать одну компанию... (с) Шварц
« Ответить #7 В: 06/17/06 в 15:41:44 » |
Цитировать » Править |
Quote:
А почему, интересно? Их рассматривали как предателей? Или народу в Добрармии было слишком много?
|
|
Не как предателей, но как элемент не лучшего качества (а) и как элемент, среди которого красные наверняка пооставляли "подсадных уток" (б). Между тем многие добровольческие части, в особенности в 1 армейском корпусе, предпочитали иметь меньше офицерского пополнения, но лучшего качества и надежности, чем наоборот. Офицеров у них и так было больше, чем надо. Таким образом, офицеры, дождавшиеся Добрармии под большевиками и теперь явившиеся на регистрацию офицеров, были ей действительно не очень нужны. Тем более хотели они отфильтровать подсадных уток / шпионов, оставленных большевиками специально для поступления в ДА, и офицеров, ранее служивших у большевиков (и тем более скрывающих это).
|
|
Зарегистрирован |
Einer muss der Bluthund werden, ich scheue die Verantwortung nicht
|
|
|
Ципор
Гость
email
|
специально для поступления в ДА
Начиталась Роулинг. Первая расшифровка абревиатуры "ДА", приходящая на ум, - Дамблдорова армия. 
|
|
Зарегистрирован |
|
|
|
Mogultaj
Administrator
Einer muss der Bluthund werden...
Просмотреть Профиль »
Сообщений: 4173
|
|
Re: Растрепать одну компанию... (с) Шварц
« Ответить #9 В: 06/17/06 в 19:59:06 » |
Цитировать » Править |
Добровольческий погром в м. Макарове - не добровольческий
В текстах рассматриваемого выше куста повторяется история погрома, совершенного 18 августа 1919 г. (ст. ст.) в м. Макарове (сейчас - г. Макаров), находящемся на шоссе Киев - Житомир примерно в 40 км. к западу от Киева. Совершили его, согласно этим текстам, чины ВСЮР.
Нижеследовавший пост купирован, так как публикация в 2007 корпуса документов о погромах Л. Б. Миляковой сделала его устаревшим (усилив его выводы и позволив уточнить его содержание). Обновленную версию поста см. по ссылке, приведенной в: https://wirade.ru/cgi-bin/wirade/YaBB.pl?board=civ;action=display;nu m=1234195764
|
| « Изменён в : 02/09/09 в 16:12:26 пользователем: Mogultaj » |
Зарегистрирован |
Einer muss der Bluthund werden, ich scheue die Verantwortung nicht
|
|
|
Mogultaj
Administrator
Einer muss der Bluthund werden...
Просмотреть Профиль »
Сообщений: 4173
|
|
Re: Растрепать одну компанию... (с) Шварц
« Ответить #10 В: 06/17/06 в 20:44:23 » |
Цитировать » Править |
Так, маргиналии и курьезы...
Есть такой автор - Семен Ефимович Резник. "Автор научно-художественных биографий (Н.И. Вавилова, И.И. Мечникова, В.О. Ковалевского и др.), исторических романов («Хаим-да-Марья», «Кровавая Карусель»), пьесы («Кровавая карусель») историко-документальных книг («Красное и коричневое», «Растление ненавистью», «Вместе или врозь? Судьба евреев в России», «Выбранные места из переписки с друзьями» и др.). Полемизируя с Солженицыным по поводу его "200 лет вместе", Резник пишет, в частности ( http://berkovich-zametki.com/2006/Starina/Nomer5/Reznik1.htm ), в своих "Вместе или врозь?":
"Белогвардейский автор Н. И. Штиф показывает, что весь путь Добровольческой армии был отмечен особо зверскими погромами....
Не знаю, был ли белогвардеец Н.И. Штиф евреем...."
А надо бы....
Не мешало бы знать и то, что он и белогвардейцем не был.
|
|
Зарегистрирован |
Einer muss der Bluthund werden, ich scheue die Verantwortung nicht
|
|
|
Mogultaj
Administrator
Einer muss der Bluthund werden...
Просмотреть Профиль »
Сообщений: 4173
|
|
Re: Растрепать одну компанию... (с) Шварц
« Ответить #11 В: 06/19/06 в 16:14:01 » |
Цитировать » Править |
Погромы в Тетиеве.
Местечко Тетиев (Киевская губ.) неоднократно подвергалось различным погромам, прежде всего со стороны банд. В том числе один раз Тетиев погромили, если верить списку добровольческих погромов у Шехтмана, и чины ВСЮР (С.383).
В архиве Евобщесткома ледит показание Сони Люмкис, описывающее погромы в Тетиеве. Воспроизвожу его, опуская детали описания погромов, но сохраняя все важное:
"ЧТО Я ПЕРЕЖИЛА ПРИ ПОГРОМЕ
Я родилась в селе Скоморшки, которое расположено между двумя местечками – Тетиевом и Животовом, страшно пострадавшими от погромов...
В 1919 г., в последних числах августа, до нас донеслись слухи о том, что страшный зверь Соколов наступает на местечко Животово... (... - описывается погром в Животове. Затем Соколов переходит в Тетиев: )
Банда Соколова в 12 час. дня приехала в м. Тетиев... Многие бежали в пруд, но бандиты стреляли им вслед и убивали их в воде.(...) Собравшиеся в Синагоге мужчины хотели убежать, но не успели. Бандиты вошли в синагогу и стали всех поголовно резать. (...) В Синагоге лежала трехэтажная груда изрубленных мертвых и полуживых.
Трупов в м. Тетиеве было до 1.000, раненых и изнасилованных невозможно пересчитать...
По приказу Соколовой, бандиты оставили местечко и отправились в Погребище, находившееся в 16 верстах от нашего села... (описывается погром в Погребище)...
Местечко Тетиев: прошла кошмарная и дикая зима и настала светлая весна... В среду, 10 апреля 1920 г. (ошибка: на деле 8 апреля. - А.Н.), кровавый туман объял все местечко – повстанцы подожгли его со всех сторон и никому не дали выйти из его пределов. Посреди местечка бандиты разложили костер и бросали в огонь пойманных на улице евреев. Всех пойманных привязывали к лошадям и волокли к тому месту, где жарились человеческие тела. Три дня и три ночи жгли они местечко... Запах жареного человеческого мяса чувствовался за много верст. Синагога, переполненная взрослыми и детьми, была сожжена вместе с ними. Из 7-8 тысяч жителей осталось всего 10-15 семейств и то полуразгромленные...
(...)
Соня Люмкис"
Надо отдать должное авторам Евобщесткома - в своей сводке числа убитых от погромов они этих тысяч не учитывают.
Сейчас в рамках специального проекта, посвященного истории еврейской общины Тетиева, сведены воедино несколько списков погибших от погромов в Тетиеве за все время 1919-1920 гг. , которые составлялись тогда же еврейской общиной Тетиева. Составитель сводного полного списка С. Рот констатирует, что многие жертвы в нем оказываются учтены неоднократно (так как в разных списках-источниках одни и те же лица приводились в разной форме), однако, в силу обычной невозможности точно установить, имеется ли в каждом данном случае дублирование, или нет, составитель привел всех. См. подробно:
http://www.shtetlinks.jewishgen.org/tetiev/deathlist.htm
Всего в этом сводном полном списке оказалось, вместе со всеми случаями дублирования, 1491 человек.
Это чудовищно много для м. Тетиева. Но Соня Люмкис, "свидетель", с расстояния в десяток-другой километров дала "показание" на 8-9 тысяч убитых, на практически все еврейское население Тетиева (о чем она, кстати, прямо и пишет, указывая, что вырезано было практически все еврейское население Тетиева).
Разница в пять-шесть раз по сравнению с реальностью. Вот что такое показания рядовых пострадавших - это относится к жертвам практически любого массового бедствия.
Заметим, что Соня Блюмкис знает два погрома в Тетиеве, и оба - бандитские, один в конце августа 1919, другой - в апреле 1920 г. Ни о каком добровольческом погроме в промежутке она ничего не знает.
Кроме того, в рамках того же проекта на английском опубликован меморат одного из тетиевских евреев, проведших в местечке годы Гражданской войны:
http://www.shtetlinks.jewishgen.org/tetiev/spevack.html
Меморат этот говорит, что Гражданская война происходила между "казаками и большевиками", и погромы в Тетиеве чинили казаки. Тут же выясняется, что "казаки" эти были силой, противопоставлявшейся России / русским (автор противопоставляет их большевикам именно как "русским"), действовали в союзе с местными крестьянами и учинили страшный погром, положивший временно конец общине Тетиева - т.е. тот погром, который, как мы уже знаем, был учинен бандой (о чем лишний раз говорит сам меморат). иными словами, "казаками" местное еврейское население называло украинские национальные и бандитские отряды:
But in Russia civil war was raging... There were the Bolsheviks fighting the Cossacks and the Cossacks fighting the Bolsheviks, and the Jews were always caught in-between. ...The town of Tetiev had little protection from pogroms, but the Bolsheviks were a little kinder to the Jews than the Cossacks. A week before the big pogrom that finally drove us all away, one of the Russian captains brought all the Jewish men to the square and told them that the Cossacks and the peasants were planning a pogrom in a few weeks.
He warned them that it would be a bad pogrom. He told them he would give them guns and ammunition to protect themselves. But the Jews in the town never killed and they refused the guns. They thought that God would help them. I remember the day very well when the big pogrom came to Tetiev. Everyone in the town knew that the Cossacks were coming and they knew they would have to run again...
(далее описывается тот самый погром в апреле 1920 г. "Русский начальник" - это командир местных большевистских сил весной 1920).
Ясно, что вспоминатель ни о каком погроме со стороны силы, которая воспринималась бы как "русская", ничего не помнит - иначе он не мог бы в своем противопоставлении погромных и непогромных сил вторую определять равно как "большевиков" и как "русских". Похоже , что и он знает только местных украинских погромщиков, но никак не погромщиков ВСЮР.
В рамках того же проекта опубликован большой меморат еще одного тетиевского еврея и к нему приложены свидетельства и других жертв последнего погрома в Тетиеве (26 марта / 8 апреля 1920):
http://www.shtetlinks.jewishgen.org/tetiev/geyzer-oralhist.htm
Здесь тоже говорится, что погрома было всего два - и оба они - те самые два погромы от местных банд, что мы уже знаем, причем эти банды по-прежнему именуются исключительно "казаками":
- Was the pogrom where your dad got killed part of the revolution?
- Yes, the Cossacks came in. The Jews were considered pro-Bolshevik, which they were. So the Cossacks killed the Jews and they were all helped by the goyim that lived around. They used to come and they used to rob.
There were two bad ones. The one where my father was killed was very bad, and the next one when we ran away was very bad. Then, the whole town was on fire.
Ниже те же два погрома описаны подробно. Больше никаких бед автор не вспоминает. При этом он ни о каких белых вообще ничего не помнит, для него гражданская война в округе Тетиева - это война между революционерами-большевиками и контрреволюционерамии-петлюровцами, которые громили евреев, а также местными крестьянскими отрядами, которые их тоже громили (см. по ссылке).
В примечаниях к этому меморату сказано, что первый погром в Тетиеве был 24 августа по сведениям Киевского Центрального комитета помощи пострадавшим от погромов ("The date of this Tetiev pogrom is given as August 24, 1919 in the Report by the Kieff Pogrom Relief Committee, Jewish Pogroms in South Russia, (London: The Central Committee of the Zionist Organisation in Russia, 1920), p 8."), и точно: Гусев (С.12), использовавший те же материалы, знает только один погром в Тетиеве - 24 августа (погрома 1920-г г. он не упоминает, разумеется, так как он использует только материалы упомянутого Комитета и сопутствующие материалы прессы, а Комитет закончил свою работу в декабре 1919-го). Этот погром, как мы помним, учинила банда Соколовых.
В приложении к тому же меморату републикованы свидетельства еще двоих жертв второго Тетиевского погрома:
These rare eyewitness accounts of the final pogrom in Tetiev were uncovered by my daughter, Tamar, in a book published seven years after the event took place. The book, The Pogroms in the Ukraine under the Ukrainian Governments 1917-1920, was compiled and published by the Committee of the Jewish Delegations in 1927 in London. The material reproduced here is from pages 239 – 243.
THE MASSACRES OF TETIEV
Annex No. 49 – Evidence of Five Witnesses
The massacres of Tetiev commenced on March 26, 1920. At 2 p.m. some shots were fired on patrols in the town. The Commissar with his small detachment of red soldiers withdrew from the town. Seventeen men with Kurovsky at their head made their entry. Tchikovsky, the Chief of the Militia, joined them with his men and they all started killing the Jews and setting fire to their houses without showing mercy to anybody. (...)The number of killed exceeds 3,000 and all houses without exception were burned (...).
Seew Kligman
Mariam Friedman
David Perlstein
Reitze, daughter of Nahum Bentzion Bekov
Jacob Wortman
Annex No. 50 – Report of Ch. Kuperschmid
About the middle of March, 1920, in the village of Telebrentsy, rural parish of Tetiev, Kurovski, Ostrovski, Tchaikovski and other former Petlura officers, acting in conjunction with the Co-operative Union of Tetiev and the District Bank, which subsidized them, organized a band of twenty-five men. From there that band went to the neighboring villages of Mikhaпlovka, Dzviniatcha, Dolgolevka, Zbarkhovka, Kochel, Roudoпe-Selo, and Kachperovka; by that time it numbered forty-five men, who then attacked the township of Tetiev.
(...) Next day the band again attacked Tetiev. The Red soldiers, not having sufficient men to offer effective resistance, especially as several of them went over to the bandits, were compelled to retire. After taking possession of Tetiev, the bandits met to hear an impassioned address bidding them to massacre all the Jews, young and old, from infants of 2 to greybeards of 90—that would be their only way to secure peace.
(...кроме примерно 1500 спасенных), the remainder, numbering more than 4,000, were killed to a man. There had been about 6,000 Jewish inhabitants in Tetiev.
The witnesses have set their signatures to attest the above facts.
(Here follow the signatures)
Итак, непосредственные _участники_ событий называют число жертв только одного весеннего погрома в Тетиеве кто в 3000, кто в 4 с лишним тысячи человек- при том, что реально их за все 1919-1920 гг., то есть за оба погрома было менее 1500 человек, см. выше.
***
Резюме.
1. Рядовые участники событий погромов в Тетиеве или жители близлежащих пунктов преувеличивали количество погибших при этих погромах в 3-6 раз, тем больше, чем дальше от погрома находились;
2. Никакого добровольческого погрома в Тетиеве не было вовсе. По-видимому, Шехтман в своем труде засчитал как добровольческий погром 24 августа 1919 года - тогда деникинцы действительно только что подошли к округе Тетиева. Возможно, он отталкивался от именования погромщиков "казаками" (подошедшие сюда силы деникинцев дейставительно были казачьи), ср.тж выше. Однако дела это не меняет: этот погром чинила местная банда Соколовых. Добровольцев же в Тетиеве не запомнили вообще.
|
| « Изменён в : 06/19/06 в 16:17:25 пользователем: Mogultaj » |
Зарегистрирован |
Einer muss der Bluthund werden, ich scheue die Verantwortung nicht
|
|
|
Mogultaj
Administrator
Einer muss der Bluthund werden...
Просмотреть Профиль »
Сообщений: 4173
|
|
Re: Растрепать одну компанию... (с) Шварц
« Ответить #12 В: 06/19/06 в 16:28:43 » |
Цитировать » Править |
П.С. к истории погрома в Тетиеве. Поскольку нынче с поляками мы не дру, а вра, то и вра про тетиевский погром новые историки стали на новый лад - теперь второй тетиевский погром приписывается полякам!
Мельтюхов М.И. Советско-польские войны. Военно-политическое противостояние 1918—1939 гг. — М.: Вече, 2001. Здесь автор, описывая весеннее нашествие поляков в 1920 г., пишет (без ссылки на источник), что в ходе его поляками " В местечке Тетиево во время еврейского погрома было вырезано 4 тыс. человек".
Не погромы, а переходящие (в зависимости от вкусов и пристрастий автора) знаки почета.
М.И.Мельтюхов - сотрудник Всероссийского научно-исследовательского института документоведения и архивного дела, историк молодого поколения. Ну, чтобы такие штуки творить, и старые советские историки сгодились бы не хуже.
|
| « Изменён в : 06/19/06 в 16:29:20 пользователем: Mogultaj » |
Зарегистрирован |
Einer muss der Bluthund werden, ich scheue die Verantwortung nicht
|
|
|
Mogultaj
Administrator
Einer muss der Bluthund werden...
Просмотреть Профиль »
Сообщений: 4173
|
|
Re: Растрепать одну компанию... (с) Шварц
« Ответить #13 В: 07/08/07 в 04:49:14 » |
Цитировать » Править |
Резюме по евреям в Добрармии.
В работе: Р.М. Абинякин. Офицерский корпус Добровольческой армии : социальный состав, мировоззрение. 1917-1920 гг. - Орёл: А. Воробьёв, 2005[i][/i], в гл. III. "Калейдоскоп: социальный состав офицеров-добровольцев" Абинякин систематизировал персонально-биографические данные о 7 209 офицерах-добровольцах, собранные им на основе многих видов (главным образом архивных) источников. Из этого числа 88,9% составляли славяне (причем 81,6% - русские, украинцы и белорусы), включая болгар, поляков, сербов, чехов и др. Следующая по величине группа (5,3%) - носители немецкоязычных фамилий. Офицеров азиатского происхождения насчитывалось 2,2%, еврейского - 1,8%. Оставшиеся 1,8% - это одиночные итальянцы, французы, греки, румыны и другие европейцы.
1,8 проц. офицеров-евреев в Добрармии кажется большим только на первый взгляд. Как уже упоминалось выше, вопреки известному мифу, Деникин их из армии не выгонял. Приказ Деникина сводился к следующему. Как известно, белые проводили офицерские мобилизации, между тем с 17 года было много прапорщиков-евреев "керенского разлива" и некоторое количество евреев более старших чинов того же разлива. Летом 1919 обнаружилось следующее явление: когда мобилизационные службы призывали их по мобилизации и распределяли в части, то там их принимали обычно весьма неласково, полагая, что если они уж добровольцами не пошли, то их и вовсе не надо. Сопоставимое отношение проявлялось и к русским-офицерам, приходящим по мобилизации в описываемое время, хотя, конечно, в куда меньшей степени. Начались скандалы. Деникин, поколебавшись, в итоге предписал призывным пунктам отправлять таких евреев-офицеров, буде они придут по мобилизации, в резерв Главнокомандующего, а не распределять в части; частям же было разрешено не принимать таких офицеров от призывных пунктов, а опять-таки препроваживать их обратно в распоряжение призывных пунктов, каковые должны были их переводить в резерв. Уже служивших в частях евреев-офицеров части, разумеется, могли отчислять и без всякого приказа Деникина - любой командир части мог отчислить из части любого военнослужащего, передав его опять же в распоряжение соответствующих служб. Так что положения евреев-офицеров, уже служивших в частях, приказ не касался вовсе (зато если часть почему-либо решила его отчислить, и он не нашел бы иной, которая бы его приняла, ему оставалось поступать в распоряжение общих служб, а те направили бы его в резерв). Добровольцами поступать в части никто никому не запрещал, в том числе из резерва - приняла бы часть. Любая часть, желающая держать у себя уже служащего в ней офицера-еврея, могла спокойно это делать и дальше. Таким образом, приказ Деникина сводился к тому, что еврей-офицер, не служивший в частях Добрармии на момент приказа (лето 19 года), и при этом желавший служить в ней не в резерве Главкома, а на действительной службе, должен был бы сам найти себе часть, готовую его принять, и поступить в нее добровольцем, а не распределяться через мобпункт (который бы его распределил прямиком в резерв) . В общем итоге иудеев-офицеров в Добрармии и было 1,8 процента, солдат-евреев и вовсе было много - сколько, неизвестно. Несколько евреев служило аж в суперпогромном Волчанском добровольческом партизанском отряде и спасало некоторых единоплеменников при погромах, чинившихся их геройской частью (что известно из воспоминаний этих самых спасенных*).
*Меморат из Василькова: "... Вслед за этим вошел Волчанский отряд. Они тоже требовали денег. Начали искать, нашли талес. Тогда один говорит другому: «Смотри, талес. Это были два солдата-еврея, они обернулись, вырвали у третьего (русского) револьвер и не дали убить отца. «Идем скорее», – сказали они".
http://www.svobodanews.ru/Transcript/2006/11/25/20061125230322257.html
|
|
Зарегистрирован |
Einer muss der Bluthund werden, ich scheue die Verantwortung nicht
|
|
|
E.R.Molov
Живет здесь
Я люблю этот форум!
Просмотреть Профиль »
Сообщений: 670
|
|
Re: Растрепать одну компанию... (с) Шварц
« Ответить #14 В: 08/14/08 в 17:28:33 » |
Цитировать » Править |
Имеются отклики:
http://www.istrodina.com/rodina_articul.php3?id=2075&n=105
http://www.istrodina.com/rodina_articul.php3?id=2124&n=108
|
| « Изменён в : 08/14/08 в 17:28:51 пользователем: E.R.Molov » |
Зарегистрирован |
|
|
|
|
